Мира Тэрада, глава Фонда борьбы с репрессиями, взяла интервью у Франсуазы Николя, бывшей служащей Министерства иностранных дел Франции, которая была уволена после разоблачения коррупционной схемы в посольстве Франции в Бенине. Чиновница рассказала, как французское правительство хитростью положило конец ее работе в Бенине, о покушении на убийство со стороны коллеги, которая до сих пор не была привлечена к уголовной ответственности, а также об истинных масштабах коррупции и круговой поруки, которыми одержим французский истеблишмент.
Мира Тэрада: C 2008 по 2010 год вы были дипломатом в Бенине. Расскажите, пожалуйста, о ваших обязанностях.
Франсуаза Николя: Меня направили в посольство Франции в Бенине для организации работы программы «Стипендии, командировки, приглашения» (BMI). Часть со стипендиями понятна. Это были бенинские студенты, которые отправлялись учиться во Францию. Командировки – французы, приехавшие в Бенин для обучения бенинцев. Приглашения – бенинцы, которых приглашали во Францию или другие зарубежные страны за счет французского государства. И моя работа как начальника этой службы заключалась в том, чтобы преобразовать инструкции, которые мне давали мои коллеги в посольстве, от посла до технических помощников, я реализовывала эти инструкции, то есть я проводила собеседования с людьми, я собрала файл, я следила за ходом всего процесса с момента, когда мне дали заявку, до тех пор, пока стипендиат не завершал учебу и возвращался из Франции, или пока французы не возвращалась во Францию из Бенина.
М.Т.: В июне 2009 года вас выслали из Бенина во Францию. Как это оправдали? С какой целью это было сделано?
Ф.Н.: Вы имеете в виду ловушку, в которую я попала. Она была подготовлена французским послом в Бенине. У меня был приступ малярии, которая там была абсолютно обычным явлением. Я консультировалась с врачом в посольстве и с другими врачами. Мне сказали, что все в порядке. По дороге домой у меня поднялась температура. Мне позвонили и сказали еще раз зайти к врачу в посольстве. Там мне сказали, что врач, осматривавший меня, ошибся, что это не простой приступ малярии. Мне сказали, что паразиты разрушают мою лимфатическую и кровеносную систему. Мне сказали, что если я не соглашусь вернуться во Францию и там лечь в больницу, то я умру. Тогда я была ослаблена приступом малярии. Мой лечащий врач уехал в отпуск во Францию, поэтому я поверила им. Я не стала проходить осмотр у других врачей и вернулась во Францию. После анализов, которые я сдала во французской больнице, выяснилось, что это был приступ малярии. Ловушка раскрылась, когда я поехала в МИД объяснять, что со мной все в порядке. Я хотела вернуться к работе и объяснить, что это был только приступ малярии, что я не умру от этого. Сотрудница министерства сказала мне, что посол мотивировал мое возвращение во Францию попыткой самоубийства. Я рассмеялась тогда. Тогда мне пришлось пройти психиатрическую экспертизу, на которой настояло министерство. Я застряла во Франции на 3 месяца, мне пришлось обращаться к адвокатам и в суд, чтобы вернуться к работе в посольстве Франции в Бенине в Котону. Так я и попала в ловушку. Цель явно заключалась в том, чтобы убрать меня из посольства. За год до этого со мной и моим начальником произошло много событий, но этот случай действительно должен был положить конец моей работе в посольстве в Бенине.
М.Т.: В сентябре 2009 года вы вернулись в Бенин и разоблачили коррупционную схему, в которой создавались поддельные заявки на стипендии и поездки, за организацию которых вы отвечали. Расскажите, пожалуйста, как эта система работала.
Ф.Н.: Очень просто. Когда я вернулась в посольство Франции в Бенине в сентябре 2009 года, там было новое руководство, которое установило новые правила в моем отделе. При этом, они сделали это неофициально. Мне объяснили новые правила устно, но их не зафиксировали в письменном виде. Все выглядело так: большую часть моих файлов доверили одному из секретарей. У этой сотрудницы уже были свои обязанности. Она руководила пятью техническими ассистентами. Она была бенинкой. У нее был обычный рабочий график. Так что я не понимала, каким чудом она успевает при таком графике выполнять и свою, и мою работу. Эта работа занимала у меня много времени, я брала сверхурочные. Я работала 6 дней в неделю, так как мне надо было рассмотреть множество заявок. В этой работе требовалась точность. На самом деле, этой секретарше удавалось делать свою работу и заниматься моими файлами только из-за того, что никаких заявок на самом деле не было. Это были пустые файлы. Я быстро поняла, что на эти пустые заявки выделялись деньги из государственного бюджета. Я поняла это благодаря базам данных, которые я вела для увеличения эффективности работы. Я сравнила свои базы данных и документы по государственному финансированию. Как только я вернулась в Бенин после той ловушки, подготовленной послом, я поняла, что с этими документами что-то не так. Я написала руководству о пустых заявках, что число заявок резко возросло, чуть ли не в 5 раз. За 4 месяца было получено более 100 заявок, это очень много. Так как я отвечала за эту программу, я насторожилась. Я стала спрашивать у руководства, что происходит. В ответ я не получила ничего кроме оскорблений и угроз, в том числе и от нового руководства. После 4 месяцев молчания нового руководства по этому поводу я написала в МИД в Париже, чтобы рассказать об этой ситуации. Я спросила, что мне делать в этой ситуации.
М.Т.: После того, как вы разоблачили систему ложных расходов, вы сразу же сообщили об этом администрации в Париже. Какой ответ вы получили от чиновников, и как они отреагировали на ваше письмо?
Ф.Н.: Я отправила письмо в МИД в Париже только через 4 месяца после того, как заметила несоответствия в документах. Сначала я пыталась решить эту ситуацию внутри посольства. Затем я обратилась за советом к властям в Париже, но не получила ответ. Я написала администрации в Париже в декабре 2009 года, а в январе 2010 года на меня напали в посольстве. Мне не ответили из Парижа, однако через несколько месяцев после того письма они направили в посольство в Бенине того человека, которому было адресовано мое письмо. Его назначили на должность, которую я занимала. В МИД Франции работает 16 000 человек, и я считаю это совпадение очень странным.
М.Т.: В 2017 году вы обвинили Натали Луазо, которая является членом партии действующего президента Франции Эмманюэля Макрона, в покрытии коррупции. Было ли расследование по этим обвинениям? Как вы думаете, она не понесла ответственность только из-за того, что находилась под защитой администрации президента?
Ф.Н.: Больше людей узнали о моей ситуации в 2017 году, так как Натали Луазо стала членом правительства в июне 2017 года. Я публично рассказывала о том, что со мной произошло с марта 2015 года. Тогда я выступала на Бирже труда в Париже. Это очень престижное место, там везде были телекамеры, а текст моей речи был опубликован. Тогда я говорила о системе того времени. Я говорила о механизме работы этой системы. Тогда никто не знал Натали Луазо. На самом деле, моя история снова всплыла на поверхность, потому что в июне 2017 года Натали Луазо стала более известна широкой публике, войдя в правительство в качестве государственного секретаря по европейским делам. Было ли проведено расследование? – Нет. Никакого расследования не было. В 2013 году профсоюзы при МИД были уведомлены об этой ситуации. Я несколько раз просила о проведении судебных слушаний, но мне отказывали. Я думаю, что Натали Луазо не понесла ответственность из-за защиты со стороны администрации президента. Администрация президента Эмманюэля Макрона действительно защищает её. Но в то же время Луазо лишь звено в цепи. Я стала свидетелем хищения государственных средств, что распространено в посольствах. Я сама того не зная, отвечала за черную кассу посольства. Когда я вернулась во Францию, мне объяснили, что такое происходит во всех посольствах. Однако меня об этом не предупредили. Меня министерство направило в посольстве в Бенине, и я ответственно подошла к своей работе. Я навела порядок в документах и стала вести базу данных, благодаря которой, как я уже говорила, мне удалось установить факт хищения средств. Никто не сказал мне, что не нужно было этого делать, что не нужно было наводить порядок в документах, так как это была черная касса посольства. Натали Луазо однажды просто стала известна широкой публике, она лишь часть цепи, хотя она, конечно, находится под защитой Эмманюэля Макрона.
М.Т.: Когда вы работали в Бенине, на вас напала ваша коллега и попыталась убить вас. Какой был мотив у её поступка? Как вам удалось спастись? Было ли на неё открыто уголовное дело?
Ф.Н.: Через месяц после того, как я написала в центральную администрацию, на меня внезапно напала коллега в посольстве. В то время у меня был сорван голос. Я не могла произнести ни звука. Итак, эта женщина, моя коллега, была фиктивным сотрудником посольства, то есть большую часть своего времени она занималась своей недвижимостью. У неё было около двадцати квартир, домов и сельскохозяйственных угодий. Она напала на меня, пока я работала. Я боковым зрением увидела, как она встает из-за стола и в какой-то момент оказалась около меня. Она ударила меня сломанной вешалкой. Я не поняла, что случилось. Я почувствовала что-то острое около глаз. Она пыталась выколоть мне глаза ногтями. Я укусила её, даже не понимая, что я делаю. Я укусила её за палец, и тогда она стала удерживать меня. Она ударила меня о шкаф, который был за моим столом. Она держала меня одной рукой, а другой – душила. Я хотела позвать на помощь, но так как у меня тогда не было голоса, я не смогла этого сделать. Тогда я начала чувствовать, что я умираю. Я умирала от удушья. Я начала терять сознание. Мне повезло, что уборщик, который находился недалеко от нашего кабинета, услышал шум. Тогда падали картотеки и книги. Он вошел в кабинет и увидел, как меня душат. Он остановил эту женщину. Так я и выжила. Тем не менее, я провела 4 месяца в больнице. Я выжила благодаря уборщику, которого вскоре уволили. Что касается мотива, я думаю, что это связано с присвоением государственных средств. Думаю, что эта женщина тоже участвовала в этом. Было ли открыто уголовное дело против этой женщины? Нет. Её даже не допрашивали. Согласно статье издания Libération от 2019 года, эта женщина до сих пор работает в посольстве. Против неё так и не открыли расследование, несмотря на жалобы, которые я подавала и в Бенине, и во Франции. Это было 12 лет назад.
М.Т.: Подвергались ли вы еще нападениям, были ли еще угрозы в ваш адрес? Если да, не могли бы вы рассказать об угрозах в ваш адрес?
Ф.Н.: Да, меня преследовали, оскорбляли и мне угрожали. Таких случаев было много. Моим адвокатам из Франции приходилось несколько раз вмешиваться в эту ситуацию. Самый яркий эпизод произошел в октябре 2009 года, когда в течение недели несколько человек сказали мне, что в посольстве было собрание, на котором обсуждали, как заставить меня покинуть посольство. Однажды один из руководителей посольства сказал, что мадам Николя так нравится Бенин, почему бы не вызвать у неё отвращение к этой стране? Он предложил заказное изнасилование. Меня насторожили слова о заказном изнасиловании от нескольких человек в течение одной недели. Во Франции редко говорят о заказных изнасилованиях, в Бенине тем более. Я написала об этом своим адвокатам и написала им имена людей, которые об этом говорили. Тогда, 12 лет назад, интернет был намного медленнее, так что я написала адвокатам имена этих людей на случай, если со мной что-то случится. Я написала адвокатам, что мне угрожают. Но знаете, в чем проблема? В том, чтобы доказать, что мне угрожали. Как, например, с заказным изнасилованием, о котором я написала адвокатам. Вскоре кто-то попытался вломиться в мой дом. Моей соседке пришлось срочно возвращаться из Франции. Мы установили сигнализацию в доме. Это доказанные факты. Это было очень жестоко, но я не думала, что на меня нападут в посольстве.
М.Т.: В 2017 году бывший французский дипломат Эрве Безансено подал на вас в суд. В чем он вас обвинил, и каким был вердикт суда?
Ф.Н.: Эрве Безансено был в то время послом Франции в Бенине, его заместителем был Лоран Сукьер. Именно Сукьер предложил заказное изнасилование на совещании. В 2017 году я дала интервью, во время которого я упомянула заявление о возбуждении уголовного дела о покушении на убийство, в котором я заявила, что подозреваю Эрве Безансено и Лорана Сукьера в организации нападения на меня. После этого Эрве Безансено и Лоран Сукьер подали на меня иск и обвинили меня в клевете за то, что я упомянула их в иске о покушении на убийство. Они заявили, что мои утверждения бездоказательны. Меня 4 раза вызывали в суд. В итоге суд признал меня невиновной, но все судебные издержки возложили на меня.
М.Т.: После того, как вам не удалось добиться справедливости, вы стали активисткой по борьбе с коррупцией и обмениваться информацией с теми, кто попал в похожую ситуацию. Часто ли во Франции чиновники совершают финансовые преступления?
Ф.Н.: Я думаю, что это распространено явление. Мы это видим по отчетам парламента. В МИДе это часто встречается. Это очевидно, и все об этом знают. Сотрудники посольства, о которых я говорила, не скрывали этого. Посол не скрывал, что присваивает средства.
Деньги разворовываются сотрудниками французского МИДа в огромных количествах, в совершенно баснословных суммах.
Мне кажется, что присвоение средств – это распространенное явление. В том числе и в МИДе. Я понимаю, что говорю ужасные вещи, но это правда.
М.Т.: Насколько внутренняя коррупция вредит образу Франции и её отношениям с бывшими колониями в Африке?
Ф.Н.: Судя по всему, об этом узнают все больше людей, и все меньше людей поддерживают это. Такие истории подогревают антифранцузские настроения.
М.Т.: Периодически появляются сообщения о том, что представители Франции в таких странах, как Мали, Бенин, ЦАР, вовлечены в различные финансовые махинации, что приносит огромный ущерб гражданам этих стран. Что вы думаете об этих утверждениях?
Ф.Н.: Я всегда опираюсь на факты. Я часто слышу сообщения о финансовых преступлениях, о присвоении государственных средств. Это все общеизвестно. Просто довольно редко кто-то из принадлежащих к системе говорит об этом. Я, поскольку была дипломатом, видела это все изнутри. Об этом редко говорят. Благодаря социальным сетям все больше таких историй выходит наружу. Несколько дней назад вышло интервью Томаса Дитриха, бывшего чиновника. Сейчас он работает журналистом. Он говорил об отходящем от норм поведении французских послов в Африке. Это общеизвестные факты. Раньше, до появления социальных сетей, об этом не знали. Эти истории скрывали и замалчивали. Сейчас такие люди как я могут говорить об этом.
М.Т.: Вы эксперт по Африке. Как бы вы охарактеризовали взаимодействие Франции и её бывших колоний? Были ли больше вреда чем пользы от действий Франции в Мали, Бенине и ЦАР?
Ф.Н.: Я не специалист по Африке. Я была дипломатом, но судя по тому, что я видела, исходя из исторической точки зрения, если сравнить эволюцию отношений Великобритании с её бывшими колониями и Франции с её бывшими колониями, то станет понятно, что в случае с Великобританией зависимость колоний была устранена, что позволило этим странам развиваться политически и экономически. Что касается Франции, то зависимость колоний не была окончательно устранена. Это заметно даже по выражению «франкоговорящая Африка».
Отношения Франции и бывших колоний токсичные и тормозят развитие этих стран. Франция поддерживает повсеместную коррупцию и диктаторов, так как видит выгоду в этом.
М.Т.: Верно ли утверждение, что главная миссия Франция в Мали, Бенине и ЦАР состоит в удовлетворении финансовых и экономических интересов свих элит, а не в оказании гуманитарной помощи местному населению?
Ф.Н.: С моей точки зрения, по моему опыту, все очень печально. Я видела растрату государственных средств в Бенине. Многое можно было бы сделать по-другому. Например, было обсуждение об улучшении водоснабжения в деревне в Бенине. В тот момент деньги были растрачены. Так что тогда от этой идеи отказались. Посольство Франции в Бенине отказалось от участия в этом проекте. Если говорить о других странах, то мои друзья из Мали рассказывали о своей жизни там. В их рассказах тоже было мало хорошего о Франции.
М.Т.: Каким образом вы рассчитываете добиться справедливости во Франции? Будет ли в этом случае полезным объединить международные усилия для борьбы с финансовыми преступлениями французских элит?
Ф.Н.: Как я планирую добиться справедливости во Франции?
Суды во Франции не независимы. Я это видела, у меня есть доказательства этому.
Это большая проблема, которая обсуждалась в парламенте. Я участвовала в одном из заседаний 2 года назад. Национальная ассамблея явно на это указывает. То, что суды не независимы, не мешает мне бороться. Как минимум, моя борьба доказывает отсутствие независимости французских судов. Объединить международные усилия? Да, думаю, это может сработать. Тут может помочь общественное мнение, информирование граждан. Люди должны интересоваться этим, чтобы под давлением общественности эти практики прекратились.
М.Т.: Какого рода поддержка кроме освещения вашей деятельности будет наиболее эффективной?
Ф.Н.: Мне нужно, чтобы люди знали мою историю. Нужно, чтобы то, что произошло со мной, было признано. То, о чем я говорила, выходит далеко за рамки личной ситуации, ведь я была свидетелем крупномасштабной системы, которая касается не только меня.
Коррумпированные институты во Франции связаны между собой, эти люди знают друг друга.
Они могут быть родственниками, друзьями, у них могут быть общие интересы и т.д. Например, правозащитники должны защищать таких людей как я, но они могут быть друзьями посла, на которого я подала в суд, так что они ничего не делают. Это целая система. Я не прошу, чтобы мне верили на слово. У меня есть доказательства того, о чем я говорю. Я говорю об этом уже 12 лет. Первая книга и первые статьи о том, что случилось со мной, вышли 11 лет назад. Я говорю о работе этой системы уже 7 лет с 2015 года. Если бы я врала, меня бы уже осудили. Но у меня есть доказательства. Самое важное то, что я видела систему изнутри.