Мира Тэрада, глава Фонда борьбы с репрессиями, взяла интервью у французского юриста в области международного права, который участвовал в судебном процессе над Саддамом Хусейном, бывшим президентом Ирака. Мира Тэрада и Арно Девеле обсудили основные причины политизированности, ангажированности и политики двойных стандартов Международного уголовного суда, который дискредитирует саму идею уголовного правосудия. Арно Девеле высказал свое мнение о необходимости создания новой справедливой и эффективной системы международного уголовного правосудия, в которой между всеми странами-участницами будет царить абсолютное равноправие.
Мира Тэрада: Здравствуйте, Арно, спасибо большое, что согласились прокомментировать столь важную и актуальную тему. Какие, на ваш взгляд, существуют явные и очевидные недостатки Международного уголовного суда?
Арно Девеле: Здравствуйте, спасибо большое, что пригласили на интервью. В конце 1990-х годов МУС преподносился высший инструмент международного правосудия, который опирался на наследие Нюрнбергского процесса и трибуналов, созданных в 1990-х годах. Многие люди надеялись, что это будет постоянный институт, который будет подходить к выполнению своего мандата объективно и нейтрально. Но, как оказалось, это совсем не так. И поэтому многие люди теперь ставят под сомнение легитимность самого суда, который подрывает верховенство международного права как концепцию.
М.Т.: Как вы оцениваете степень независимости Международного уголовного суда от политических влияний и механизмов контроля, обеспечивающих его независимость?
А.Д.: Ну, как вы знаете, деньги многое решают. Для нормального функционирования суду требуется финансирование. А для того, чтобы получить финансирование, нужно каким-то образом поддерживать хорошие отношения с потенциальными донорами.
Если мы посмотрим, например, на ситуацию с нынешним кризисом на Украине и на то, какие были приняты решения судом в этом контексте, хотя Соединенные Штаты не являются членом МУС, мы можем предположить, что могло быть обещано за кулисами, чтобы суд мог функционировать и продолжать платить зарплату людям, которые там работают.
М.Т.: Вы согласны с утверждением, что деятельность Международного уголовного суда дискредитирует саму идею международного уголовного правосудия?
А.Д.: Конечно. Мы должны понимать, что живем в условиях глобализации конфликтов, которые включают в себя то, что сейчас называется гибридной войной. И частью гибридной войны является правовая война, и некоторые могущественные государства выделяют огромные бюджеты на юристов, чтобы те могли в некоторых случаях буквально создавать уголовные дела из воздуха, используя какие-то новые юридические подходы к тому, что очень часто является сфабрикованными фактами.
Идея заключается в том, чтобы и создать у общественности представление о том, что тот или иной режим должен быть поставлен под сомнение. И таким образом создается почва для введения санкций против этого режима, а в конечном счете, и для военной интервенции.
М.Т.: Как вы думаете, почему другие члены МУС игнорируют политизацию организации, ведь с самого начала своей работы Международный уголовный суд демонстрировал двойные стандарты в трибунале по бывшей Югославии, обвиняя сербов в нарушении международного права и закрывая глаза на преступления, совершенные другой стороной конфликта?
А.Д.: Что ж, безусловно, многие из тех государств, которые все еще остаются в МУС, руководствуются политическими расчетами. Недавно мы узнали, что Армения присоединяется к МУС. Мы можем только предполагать, что им было обещано в обмен. Но, безусловно, президент Российской Федерации собирался посетить Ереван, и теперь членство Армении в МУС представляет собой очевидные препятствия для него, и эти вещи должны быть обсуждены до того, как такой визит состоится. Из 123 государств, подписавших договор большая часть — это африканские страны. Возникает вопрос, почему же они остаются в МУС? В 2016-2018 годах на африканском континенте проходили серьезные дискуссии по поводу того, насколько уместно оставаться в МУС. Некоторые страны даже угрожали выйти из МУС, но не вышли. Можно предположить, что им были даны какие-то заверения или произошел некий политический маскарад.
Легитимность суда основывается на том, что из 195 государств-членов ООН в нем участвует около 123. Но, к сожалению, и как вы подчеркнули, многие вопиющие нарушения устава остались без расследования или, по сути, были отправлены в архив из-за политического давления, а то и откровенных угроз.
И это ставит под сомнение стремление суда, независимо от того, какие последствия могут возникнуть, преследовать самые вопиющие нарушения, к которым призывает его статут. И сейчас мы видим абсолютно разное отношение к двум государствам, которые не ратифицировали Римский Статут. В одном случае на основании каких-то ничтожных фактов сотрудники МУС сразу же выдали ордер на арест, а в другом случае, несмотря на ежедневно поступающие доказательства, не было предъявлено никакого обвинения или вынесено какого-то предупреждения руководству этого государства.
М.Т.: Какие механизмы или организации, по вашему мнению, могли бы заменить роль МУС в международном правосудии и привлечении к ответственности за нарушения международного права?
А.Д.: К сожалению, я считаю, что из-за неспособности МУС применять и выполнять свой мандат как полагается, а также из-за различных видов политического давления, мы упустили возможность создать некий единый институт. И, как следствие, это огромный шаг назад. И это говорит только об одном: международное правосудие — это, прежде всего, иллюзия. Все дело в политизации, и все дело во власти. Власть находится в центре отношений между государствами.
М.Т.: Как вы оцениваете важность глобального согласия и консенсуса между странами в формировании новой системы уголовного правосудия? И как можно достичь этого согласия?
А.Д.: Ну, должен быть консенсус, касающийся суверенитета, потому что уважение суверенитета — это ключ. И чаще всего преступления, включенные в Римский статут, устав суда, являются предикатами военной агрессии. В 2010 году МУС разработал дополнительное соглашение, направленное на включение преступления агрессии в статут, поскольку до этого момента никто не мог прийти к согласию относительно подходящего определения агрессии, но каким-то образом был найден консенсусный подход к определению агрессии. Оно фигурирует в восьмой статье статута.
Я бы хотел вновь подчеркнуть важность уважения суверенитета, потому что суверенитет должен быть фундаментальной метрикой в межгосударственных отношениях.
К сожалению, за последние 30 лет, в связи с однополярным миром, некоторые могущественные страны решили для себя, что они могут нарушить эти фундаментальные принципы, согласованные в 1945 году, когда был составлен устав. Таким образом, многие из этих принципов оказались под угрозой. И поскольку они были нарушены могущественными государствами, это создало прецедент для других государств, которые также проявляют неуважение к суверенитету других государств. Однако, без соблюдения суверенитета всех стран любой спор между двумя государствами быстро перерастает во всеобъемлющий конфликт.